Обер-секретарь, худощавый мужчина с острыми чертами лица, не зная, что ответить лишь еще раз поклонился.

– Ну что у тебя там? – императрица потянулась к табакерке. Взяла понюшку, изящно чихнула и тотчас отерла нежнейшим, невесомым платочком свой, римского склада, нос – Господа! Прошу вас.

Свита сделала несколько шагов назад, пажи тоже отступили.

– Плохие известия, ваше величество – тихо произнес Шешковский – Оренбург пал.

Екатерина резко сжала веер, тот громко хрустнул в ее руках. Чиновники и придворные обеспокоенно посмотрели на императрицу.

– Как сие могло случится!?!

– Брант докладывает, что бунтовщикам удалось ворваться в город через яицкие ворота – обер-секретарь открыл папку, достал письмо – И это еще не все худые известия.

– Что может быть хуже сего позора?? – Екатерина выхватила послание из рук Шешковского. Принялась читать.

– Рейнсдорп повешен?? О майн готт!

Теперь императрицу услышали все. В зале раздался дружный «ох». Актеры тем временем продолжали упражняться в своих балетных «па», но ими уже никто не интересовался.

– Куда смотрела Тайная экспедиция?? – Екатерина почти кричала – Где Александр Алексеевич? Сей же час вызвать Вяземского во дворец к докладу.

Шешковский в третий раз поклонился.

– Матушка, в чем дело? – к императрице приблизилась ее ближайшая подруга графиня Анна Нарышкина.

– Ужасное дело – Екатерина промокнула глаза платком – Оренбург захвачен бунтовщиками, губернатор повешен. Погибло множество дворян и офицерства. Анечка, что же делать??

– Собрать Военную коллегию – Нарышкина пожала плечами – Пущай пошлют еще войск.

– Степан! – императрица встала с кресла – Выясни, где этот бездельник генерал Кар. И дай свои пропозиции, чем Тайная экспедиция может помочь нам в этом позоре. Завтра же! Мыслю, надо тебе, Степа, в Казань ехать. И там на месте Бранту ассистировать.

Екатерина внимательно посмотрела на Шешковского. Тот ответил понимающим взглядом.

Глава 10

Время спрессовалось даже не в часы, а в минуты. Я еще больше сократил сон, ел на ходу. Из пехотных полков почти не вылезал. 1-й и 2-й оренбургский показывали явный прогресс, а 1-й заводской даже полком было назвать трудно. Мушкетов на всех мы еще наскребли. А вот с мундирами уже было сложнее. Всякой амуниции вроде лядунок, да сухарных сумок и вовсе не хватало.

Я мобилизовал девушек-дворянок Харловой шить недостающее, объявил по городу о выкупе теплых вещей для солдат – многие заводские пришли полураздетыми. В лаптях, да рванине. Крестьяне, что тысячами стекались в Бердскую слободу и другие оренбургские предместья тоже нищенствовали. И что делать с ними я вообще не представлял.

Овчинников хоть и смог притормозить Кара, но генерал, теряя людей, пушки, все-таки с упорством таракана ползущего по стене, продвигался к Оренбургу. Это вызывало массовый исход деревенских по всему тракту. Народ снимался целыми селами – с лошадьми, коровами и прочим скотом. Сильно спасли ситуацию избушки, что Овчинников велел построить для наших зимних квартир в Бердском посаде. Но пришлось расселять крестьян и Сеидову слободу и Сакмарский городок.

С соляных промыслов вернулся Петр Иванович Рычков. Отчитался о восстановлении производства. Разумеется, со скидкой на зимнее время. Я тут же нагрузил его новой задачей. А конкретнее мытьем золота. Урал, особенно речки вокруг Екатеринбурга богаты желтым металлом. Сам городок еще за царскими властями – но продлится это не долго. После возвращения Лысова с уральских заводов, я планировал придать ему всю скопившуюся под Оренгбургом орду крестьян и отправить покорять Уфу и Екатеринбург с Челябой.

– Откуда сие?? – Рычков круглыми глазами рассматривал чертеж промывочного стана – Я был на Шарташском руднике. О таком там и не знают.

Одни из моих сыновей работал главой артели старателей и я представлял себе как работает примитивная драга.

– Англичане придумали – я уже по привычке все валил на островитян – поди проверь – Песчинки золота тяжелее руды. Вода уносит песок и камни, желтый металл оседает.

– Как просто! – Петр Иванович был поражен.

– Возьметесь все подготовить? Реки по весне вскроются – можно начинать мыть. Старателей я вам обеспечу.

– А для чего вам столько золота? – Рычков как всегда задал правильный вопрос – На войну с императрицей?

– Зрите в корень – усмехнулся я – Но не только на войну. Буду чеканить собственные монеты. Сколько нам Катькины пользовать?

Рычков поморщился, но не возразил.

– Драгу и прочий инструмент я закажу кузнецам. Только вот готова ли казна к расходам? И как гарантировать честность старателей?

– Тут я вам помогу. И деньгами и людьми.

Пока губернаторская казна наполнялась быстрее, чем тратилась. Даже с учетом огромных расходов на армию. Фискалы регулярно привозили новые изъятые средства, Сахаров с моего разрешения открыл в Оренбурге пару ломбардов – скупал задешево у прячущихся дворян драгоценности. Пришло несколько купеческих караванов и с них тоже были взяты немалые подати.

Новых же людей привел Сильвестр. Еще с полсотни староверов пополнили число фискалов и землемеров. Начала работать и первая школа, где готовили нужных для губернии чиновников. Взамен, скрепя сердце, я все-таки разрешил Сильвестору открыть молельный дом в городе. После чего у меня вышел громкий конфликт с благочинным Егорьевской церкви священником Михаилом. Тот даже попробовал под видом моей возросшей греховности не допустить до причастия.

Пришлось откупаться. Тайком выдал попу ссуду в две тысячи рублей на строительство подворья с каменным домом. Проблема решилась, но я чувствовал, что с православными иерархами мне придется трудно. Некоторые священники поддержали восстание Пугачева. Но в целом церковь осудила бунт. По епархиям рассылались указания, в которых Синод требовал от священнослужителей отвращать прихожан во время проповедей от пугачевцев. «Нет власти не от Бога».

Выступление войск я назначил на 4-е ноября. Помимо двух с половиной полков, мы выдвигали к Юзеевой двадцать круговых пушек – все сплошь шуваловские единороги, которые могли стрелять через головы собственных порядков – а также семь полевых кухонь. Кроме того, с нами шел большой санный обоз, который вез ядра, порох, продукты – все, что удалось собрать на складах Оренбурга.

В ночь перед выходом случилось два примечательных события. Во-первых, Максимов успешно провел первую прививку от оспы.

– Я на вас Петр Федорович поражаюсь – докладывал безо всякой иронии доктор – Все прошло, как вы и описали. Небольшое покраснение на плече, легкое недомогание пациента. Может быть у вас еще какие-нибудь секретные методы лечения есть?

Лицо Максимова было абсолютно серьезно, он даже наклонился вперед на стуле, чтобы слышать меня лучше.

– Викентий Петрович, вы докторов в полки назначили? – меня волновал вопрос медицинской службы в нарождающейся армии.

– Все, как вы и велели – Максимов достал из сюртука записную книжку, пролистнул ее – В каждом полку есть главный врач и его помощник. Все из Оренбургского гошпиталя, мои ученики. При них есть перевязочный полотна, а также весь необходимый хирургический инструмент. Скальпели, пилы, шины для переломов. Пришлось пожертвовать некоторые личные. Хлебное вино тоже выдано и я приказал мыть в нем руки, протирать раны… Хотя категорически не понимаю смысла сей процедуры.

А смысл дезинфекции я объяснить пока не мог. Для этого нужен микроскоп и демонстрация в нем возбудителей болезней. Хотя Левенгук уже больше ста лет назад изобрел микроскоп, устройство все еще было в огромном дефиците. В основном из-за сложности полировки нужных линз. Но даже те врачи, которые имели возможность рассмотреть бактерии, никак не могли признать концепцию возбудителей. В 1720 году британский врач выпускник медицинского факультета университета Абердина Бенджамин Мартен издал книгу о своей новой теории туберкулёза как болезни, вызываемой микробами, которых он наблюдал в мокроте больных. Открывший микробов Левенгук не считал, что они могут вызывать какие-либо болезни, и его авторитет и общий уровень развития науки того времени привели к тому, что теория Мартена была признана в мире только после открытия Коха 160 лет спустя.